Рабочие и профсоюзы молчат – к такому неоднозначному с учетом кризиса выводу можно прийти исходя из медиаистории трудовых протестов за минувшие два года. По данным «НГ», средства массовой информации в этом вопросе не совсем правы. Наоборот, сегодня наблюдается неукоснительный рост числа трудовых протестов, причем если в 2014-м акции были стихийными, то в этом году возросла организаторская активность профсоюзов.

По запросу «НГ» аналитическое агентство «Медиалогия» подготовило историю освещения темы «Профсоюзы» в массмедиа. Результаты более или менее предсказуемы: если рост числа публикаций по сравнению с минувшим годом и есть, то он небольшой. Остальные же аспекты на прежних местах. С одной стороны – минимум упоминаний независимых профсоюзов. 

С другой – минимум вовлеченности Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) в забастовки и митинги (за исключением Первомая). С третьей – тот же минимум участия политических сил, включая КПРФ и «Справедливую Россию», в протестной деятельности синих воротничков.

Складывается впечатление, что за полтора кризисных года рабочие – если не брать в расчет резонансные медицинские забастовки – действительно молчали. Впрочем, согласно исследованию Центра социально-трудовых прав (ЦСТП) «Трудовые протесты в первой половине 2015 года», это не так.

Рост протестной активности по сравнению с первой половиной 2014-го составил 45% – за шесть месяцев несогласные заявляли о себе 189 раз. При том, что первая половина 2014 года была самой протестной за семь лет, получается, что рекорд теперь принадлежит минувшим шести месяцам. По словам ведущего специалиста ЦСТП Петра Бизюкова, все это обусловлено кризисными явлениями в экономике: 2014-й обозначил проблемы, 2015-й их развил в полной мере. Очевидные факторы недовольства – это рост числа безработных, снижение зарплат и доходов, способствовавшие росту соцнапряженности, который затем, по словам эксперта, «трансформировался в увеличение уровня протестности».

Минувший год продемонстрировал одну по-настоящему любопытную тенденцию: в это время наблюдался рост стихийных протестов, при которых работники предприятий сами организовывали акции – без участия профсоюзов. Такая деинституционализация, с другой стороны, предопределила включение профсоюзов в протесты 2015-го – доля стихийных акций сохранилась, а вот число мероприятий с участием первичных и вышестоящих организаций выросло (на 6 и 7% соответственно). В ЦСТП это объясняют имиджевыми рисками, ведь профсоюзы не могли оставаться в стороне и не терять свой авторитет, когда синие воротнички более или менее массово стали проявлять недовольство.

В то же время дает о себе знать старая законодательная проблема – сложная и длительная процедура организации забастовок. Рабочие ее обходят, в большинстве случаев просто-напросто выдвигая требования к руководству предприятий: впрочем, и такая схема нередко работает – но она чревата повторением старых проблем.

По словам гендиректора юридической компании «ЮрПартнерЪ» Антона Толмачева, процедура легальных забастовок «тяжеловесна», провести их сложно. С другой стороны, по Трудовому кодексу (ТК) нарушение сроков, процедур и требований автоматически переведет мероприятие в разряд незаконных: «То есть даже если работники пытались провести забастовку законно, но не учли какую-либо обязательную деталь, акцию не признают. А таких деталей у легальной забастовки достаточно много – это и соблюдение обязательной примирительной процедуры непосредственно до забастовки (если у работников нет профсоюза), и специальный порядок объявления забастовки с подготовкой и передачей работодателю письменного решения, и сжатые сроки, установленные почти для каждого забастовочного действия».

Еще один нюанс – наличие человека, знающего процедурные вопросы и согласного организовывать забастовку. Проблема в том, по словам юриста, что либо такого человека попросту нет, либо «организовать все по закону человеку в единственном лице достаточно сложно». Для того и существуют первичные профсоюзные ячейки в малых и средних организациях. Но и их, собственно говоря, практически нет. Организовать же ячейку – «тоже непростое мероприятие». Инициаторы организации «как минимум встречают неодобрение руководства, или «забрасывают» свою инициативу, или перестают работать у этого работодателя, как максимум – сталкиваются с недоверием и неодобрением всего коллектива».

В свою очередь, директор Института актуальной экономики, юрист Никита Исаев считает, что всему виной глубинные причины: «Современное российское трудовое законодательство адаптировалось под требования власти по ограничению правовых возможностей для проведения трудовых протестов, и забастовок в частности». В 90-х были «и каски шахтеров, и перекрытие федеральных трасс, и волны забастовок, способствовавшие переходу из экономического кризиса в политический». Но новый ТК, как и трудовое законодательство в целом, «сегодня гораздо жестче подходит к возможности проведения трудовых забастовок».

«В связи с процессом активного огосударствления российской экономики в последние 15 лет профсоюзная машина во многом стала государственной системой, – продолжает эксперт. – Действующие правовые нормы дают Минюсту России как органу правоприменения по регистрации и надзору за деятельностью профсоюзов массы возможностей для отказа в регистрации как локальных профсоюзных организаций, так и отраслевых объединений профсоюзов». Таким образом, учитывая все противодействующие факторы, возможность проведения акций рабочими сводится к нулю, что и способствует росту незаконных протестов.

В том, что при создании профсоюзов особых проблем нет, уверен старший юрист фирмы «ЮСТ» Владимир Старовойтов. По его словам,  «что касается функционирования профсоюзов, в действующем законодательстве есть недостатки, которые вызывают трудности при реализации работодателем норм трудового законодательства. Например, профсоюз не обязан предоставлять информацию о своих членах, что может стать проблемой при сокращении штата или проведении коллективных переговоров».

Рост протестной рабочей активности может быть продолжен. По словам социального психолога Алексея Рощина, тенденция, видимо, будет  устойчивой как минимум до конца следующего года: «Положение в экономике ведь ухудшается. Одна из главных проблем с рабочим движением – отсутствие реальных профсоюзов, их полное вытеснение корпорациями в нулевых, зачастую самыми жесткими и незаконными мерами». Ведь, например, в США что конгрессмены, что кандидаты в президенты борются за голоса условного профсоюза дальнобойщиков: «А у нас отсутствие реальных профсоюзов, в частности, того же «профсоюза дальнобойщиков». Причем независимые профсоюзы были (тот же Соцпроф), но их подвергли беспрецедентному давлению и выдавили с предприятий, заменив на ручной аналог». Оттого, по словам эксперта, протесты, где они были, носили «именно стихийный характер – у рабочей массы просто нет организаторов».

С другой стороны, говорит Рощин, есть и типичный для российской политической жизни парадокс: «Политические партии, причем даже КПРФ (которой вроде бы на роду начертано работать с профсоюзами), не то что не сотрудничают с такими движениями – они старательно уклоняются от работы с собственно рабочими и делают все, чтобы, не дай бог, не стать выразителями их интересов». Это является, по определению эксперта, одной из составляющих симулякра политической жизни, когда «партии – это не совсем (или совсем не) партии». Однако спрос, по мнению Рощина, рано или поздно родит предложение – и вслед за протестами появятся и профсоюзы в полном смысле этого слова.