На фоне внешнеполитических вызовов российскому государству неожиданно появился и внутренний — протест дальнобойщиков: водители потребовали прямого разговора с президентским полпредом на Урале (правда, тот встречу проигнорировал), с министром транспорта, призвали к отставке премьера Дмитрия Медведева и начали поход на Москву. Проблема вызвана системой «Платон», которая утверждена постановлением правительства РФ и накладывает плату за проезд грузовиков массой свыше 12 тонн по дорогам федерального значения в размере 3,73 рубля за километр, причем вносить ее надо авансом. Дальнобойщики считают, что система «Платон» антиконституционна, так как ограничивает передвижение по стране и обогащает семью бизнесменов Ротенбергов, которые, как известно, приятельствуют с президентом Путиным. Некоторые, как вездесущий депутат Госдумы Евгений Федоров, поспешили назвать водителей фур «пятой автоколонной», обвинили их в подрыве единства России. Политолог, член кудринского Комитета гражданских инициатив Дмитрий Орешкин в свою очередь убежден, что в лице дальнобойщиков мы видим передовой слой российского общества, осознавший свой экономический интерес и движущий всех нас к демократии.

«Мы формируемся как общество налогоплательщиков»

— Дмитрий Борисович, какие основные противоречия между населением и Системой высветил протест дальнобойщиков?

— Еще с советских времен наше государство построено на том, что государственные нужды превалируют над частными, а население — это возобновляемый ресурс, которое государство тратит для того, чтобы достигать своих величественных целей. При Сталине нам говорили, что цель — строительство коммунизма, хотя сам он понимал, что коммунизм построен быть не может. Но активно эксплуатировал народ для расширения зоны территориального контроля и собственного величия. Ясно, что советскому человеку недоплачивали денег, при этом нещадно заставляли работать с помощью внеэкономических методов принуждения. И страна постепенно увеличивалась, как говорил Ключевский: «государство пухло, а народ хирел».

Так вот, при Путине ситуация была несколько иной, более благоприятной. Государство при его режиме пухло не за счет гиперэксплуатации населения, а за счет эксплуатации недр и высокой конъюнктуры цен на сырье. Россия, как мы знаем, самая богатая страна в мире по природным ресурсам. За счет этого бюрократия, или, иначе скажем, номенклатура, богатела гораздо быстрее, чем многие бизнесмены. Ведь половина домов на Рублевке принадлежит вовсе не бизнесменам, как некоторые могут подумать, а как раз чиновникам. И народу это нравилось, потому что ему тоже кое-что доставалось от этого «нефтяного пирога». Ему казалось, что сильное государство — это хорошая экономика и постоянный достаток в кармане, и он поддерживал режим. Этим и отличается путинская эпоха от сталинской, когда люди только в газетах читали про то, что «жить стало лучше, жить стало веселее», а на самом деле теряли близких, друзей и в конечном счете — свою жизнь от голода во время коллективизации.

"Путинской модели не хватает денег. Откуда государству взять деньги на ведение военных операций за рубежом? Только запустить руки в карман трудящимся, как делал Иосиф Виссарионович" 

Но, несмотря на то, что цены на нефть, газ и золото упали, жажда величия, «подъема с колен» и наращивание военного арсенала нисколько не уменьшилась. И волей или неволей путинская модель вертикали стала приближаться к сталинским методам управления. То есть усиливаться уже не за счет ресурсов, а за счет населения.

И первыми это ощутили как раз дальнобойщики. Какое место они занимают в социальной стратификации России? Они представляют собой, как говорил о таких с презрением Владимир Ильич Ленин, класс мелкой буржуазии.

А я их с огромным уважением называю иначе — антрепренеры. Это люди, которые своим трудом, активностью, руками и головой зарабатывают деньги. И в отличие от советского человека, которому власть систематически недоплачивала за его работу, антрепренер неплохо зарабатывает, и ему вполне хватает на хорошую жизнь. Советский человек, инженер, например, получал 200 рублей, а его коллега в США – две тысячи долларов. Работали примерно одинаково, но в СССР весь прибавочный продукт, который создавал советский человек, шел в карман государству. Заработок дальнобойщика складывается иначе. Она у него нефиксированная, и он знает, что сколько груза перевез, столько и денег заработал. То есть он работает по принципу «как потопаешь – так и полопаешь», он сам получает эти деньги и сам платит налоги государству, естественно, пытаясь их занизить, как и любой другой предприниматель.

Так вот, возвращаясь к путинской модели. Сегодня она стала ощущать, что ей не хватает денег. В первую очередь на военно-промышленный комплекс. Мы видим, что Путин активно занялся внешней политикой. Откуда взять государству деньги на ведение военных операций за рубежом? Только запустить руки в карман трудящихся, как делал Иосиф Виссарионович. А тут шастают дальнобойщики и хорошо зарабатывают. Возникает вопрос: а почему бы не «срубить» на них денег? И это была стратегическая ошибка.

— Прямо-таки стратегическая?

— Потому что мы живем не в Советском Союзе, и хоть вокруг много ностальгирующих по СССР, но мыслят они все равно уже своими экономическими интересами. Они понимают, что содержат этот бюрократический аппарат. То есть и так неплохо ему платили, а тут еще накинули. И вот они взяли калькулятор, посчитали, и оказалось, что доходы падают в два раза. У дальнобойщиков возникает вопрос: а с какой радости мое любимое государство полезло ко мне в карман? А ведь работа тяжелая, выматывающая и даже рискованная. И тут они заявляют: нет, мы так не договаривались. Мы не против того, чтобы «подниматься с колен», но почему это делается за наш счет? Может быть, обратить взоры на ваши состояния и оттуда взять средства на «мощную и сильную» страну?

Мы, например, знаем, что у того же господина Пескова, пресс-секретаря Путина, есть несколько особняков стоимостью в несколько миллионов долларов. А кто это? Бизнесмен? Нет. Это просто чиновник при «вертикали власти». Так если вам так необходимо, чтобы Россию «уважали и боялись во всем мире», то, может быть, вам стоит немного усмирить свои аппетиты?

И самое главное, что дальнобойщики, наконец, почувствовали себя налогоплательщиками. «Если я содержу этот государственный аппарат, то какого черта он обслуживает не мои, а свои интересы?» — наконец наступило осознание. Это было неизбежно и, что важно, этот вариант развития подталкивает нас к демократическому сценарию развития страны. Потому что если у государства нет ресурсной ренты, то оно вынуждено обращаться к народу, а он должен понимать, что именно он создает прибавочную стоимость. А раз так, то государство должно работать не только на свои интересы, но и на интересы народа тоже. Таким образом, мы проходим естественный процесс, формируясь, как общество налогоплательщиков.

«Проблема не в том, что во власти проходимцы, а что мы не можем их контролировать»

— Но мы неоднократно читали, что система «Платон» была введена в интересах не столько государства, сколько в интересах семьи Ротенбергов. Действительно ли здесь конфликт по линии «население-государство»? Может быть, здесь конфликт населения и узкой околовластной группы? 

— В российском социокультурном пространстве понятие «государство» нередко представляется некой абстракцией. А на самом деле это практически действующий институт, такой, как есть в реальности. Поэтому разделять понятие «государство» из учебников по политологии от государства реального нет смысла. Мы в России вообще очень плохо разделяем такие понятия, как государство, страна, народ, родина. Вот, например, говорят: «Мы нанесли удар по Сирии» или «Мы поднимаемся с колен». Простите, кто мы? Народ, страна, режим?

Так вот, к вопросу о государстве. В одной из своих работ Карл Маркс написал простую формулу: «Государство — это частная собственность бюрократии». То есть, госаппарат — это механизм, с помощью которого бюрократия обслуживает свои хозяйственные интересы. Когда вы говорите, что это противостояние не дальнобойщиков и государства, а дальнобойщиков и семьи Ротенбергов, то это попытка спастись от логического противоречия. Государственная машина – это и есть те самые чиновники и связанные с ними бизнес-группы, которые легально завладели рычагами управления этой страны и ее ресурсами. Они фальсифицируют выборы, уничтожают суды, делают тому подобные вещи, и в этом смысле разделять государство от интересов бюрократии — это лишь попытка замаскировать проблему. 

А проблема в другом. Некоторые считают, что государством управляют плохие люди. Это не так, говорить, что государство хорошее, а люди, которые там сидят, плохие, — неправильно. Там сидят нормальные и даже хорошие люди. Но если бюрократический аппарат не имеет над собой контролирующего механизма, он склонен отрываться от реальности. 

Этот контролирующий механизм может включать в себя разные элементы — например, «божий страх», или совесть. Но лучше всего работает систематический отчет перед населением в виде выборов.

Это своего рода экзамен для власти, чтобы понять лучше или хуже она стала работать. А вот если механизм отсутствует, или его фальсифицируют, что в принципе одно и тоже, тогда абсолютно не перед кем отвечать кроме как перед высшим руководством. 

Поэтому проблема не в том, что во власти неправильные люди, проходимцы или олигархи. Проблема в том, что мы не можем их контролировать. Вот когда им в спину дышит такая неприятная вещь, как оппозиция, впереди маячит экзамен под названием «выборы», а еще в голову клюет такая противная штука, как пресса, тогда они вынуждены попридержать свои аппетиты и заниматься своими прямыми функциями — обслуживанием интересов общества.

— Но почему у дальнобойщиков не происходит осознание связи между Ротенбергами и путинизмом?

— Понимаете, не должна обычного человека так сильно интересовать политика. Дальнобойщиков интересует доход. Он знает, как устроен автомобиль, дизельный мотор, как обхитрить таможенный контроль, как меньше заплатить налогов, побольше себе и семье оставить. Но он не знает, как устроено государство. И это нормально. Поэтому лично у меня нет никакого презрения к этим людям, как, например, у Латыниной или Павловского.

На мой взгляд, ненормально другое. То, что существует некая обслуживающая эту власть группа людей, которая оккупировала федеральные каналы и занимается, по сути, наркоторговлей. В психологическом смысле. Вот они-то и презирают население. Но при этом, естественно, сами себя называют патриотами, а всех, кто с ними не согласен, «врагами народа», «пятой колонной» и так далее. Они и виновны в том, что простой человек отравлен пропагандой. У меня претензии к ним, а не к дальнобойщикам, которые действительно порой не понимают, что Путин и Ротенберг в одной команде, но первому доверяют, а второго считают «олигархом».

«От «закручивания гаек» не выиграет никто»

— Может ли ситуация с дальнобойщиками все-таки заставить население задуматься, что в реальности происходит нечто иное, чем в телевизоре?

— Конечно, может. Но здесь вопрос в сроке этого осознания. Потому что оно требует, как минимум, поколения. У людей должно исчезнуть ощущение себя «винтиком», который гордится тем, что он частичка в большой машине, потому что ему рассказывают, что она «впереди планеты всей», что у нее больше всех ракет и танков. Человек находит в этом психологическое удовлетворение. А то, что он получает грошовую зарплату, его уже не сильно волнует по сравнению с этой мощью. Но так было в Советском Союзе. Сейчас, как я уже сказал, происходит сдвиг. У дальнобойщиков в кабинах машин могут висеть портреты кого угодно — Сталина или Путина. Сами себя они могут считать кем угодно, хоть фашистами, хоть националистами, хоть социалистами. Но это все поверхностное. Настала для них кризисная ситуация — и вдруг внешняя политика, мощь страны и прочие абстрактные вещи отошли на второй план. Главным стал экономический интерес. Как я уже сказал, они осознали себя налогоплательщиками.

— Надолго ли? 

— Еще раз повторю. Не должен обычный человек все время думать о политике и власти. Для этого есть политики и лидеры общественного мнения. 

— Тогда будет происходить, как в старом русском анекдоте. Пришли крепостные мужики к порогу барина бунтовать. Стоят, шумят. Вышел барин и рявкунл: «Ну и чаво?» Те переглянулись и сказали: «Да ничаво!», развернулись и пошли по домам. Чем закончится бунт дальнобойщиков? 

— Сила дальнобойщиков в том, что они федеральная структура, насколько я понимаю, их полтора миллиона человек. А если еще взять их семьи, то это пять миллионов. Они все разные, наверняка, в массе своей не состоят ни в каких партиях. У них нет лидера и вертикального управления, по сути, это сетевая структура. Но их объединил общий интерес. В такой ситуации власти бороться с этим стихийным движением сложнее. Если бы у власти был товарищ Сталин, то, не задумываясь, начал бы массовые репрессии. Но мы, к счастью, живем в другое время. Если всех арестовать и посадить, то после этого вся логистика остановится, работать станет некому и система снабжения магазинов и складов лопнет.

— И что делать власти в такой ситуации, если сталинская методика неприменима?

— С одной стороны, власть, конечно, будет пугать, как уже делает устами тех, о ком я сказал, тех, кто оккупировал телевидение. Но с другой стороны — надо договариваться. Ведь в истории были примеры, когда водители грузовиков объединялись и влияли на власть. В свое время президент-социалист Альенде в Чили пытался их посадить за саботаж на дорогах, обвинял их в том, что они ставят свои меркантильные интересы выше общества. Но в результате они его скинули. Именно с них начался политический переворот. 

Поэтому, на мой взгляд, власть сначала подумала: «А, пофиг, я их все равно разведу, побуянят и разойдутся». Но они так и не разошлись. Поэтому власть остепенилась, поняла, что протест серьезный и дальнобойщики готовы до конца стоять за свои интересы. В свою очередь бастующие поняли, что можно остановить движение на трассах, создать большие проблемы в логистике. Они говорят обществу, что борются не только за свои узкие интересы, но и за всех, потому что если удастся ввести плату за дороги для них, то потом ее введут для владельцев легковых автомобилей, плата за дороги отразиться на повышении цен на товары и так далее. Они становятся общественной силой. И сейчас должен произойти торг между ними и властью. Возможно, власть скажет: «Хорошо, давай я возьму с тебя не три рубля, а рубль или полрубля». Может быть, будет так. 

Но в любом случае пришло время не для игнорирования, а для переговоров. Вот это нужно понять власти. И я считаю это самым оптимальным вариантом развития событий. Именно так в развитом цивилизованном обществе решаются проблемы — не на баррикадах и в окопах, а за столом переговоров. В любом случае вариант «закручивания гаек» мне не кажется правдоподобным. От этого никто не выиграет — ни дальнобойщики, ни государство.