Перед выборами в Грузии я говорил, что правительство еще может мобилизовать максимум 900 тысяч голосов. Я считал это верхним потолком, самым оптимистичным для них сценарием. Основание: анализ выборов, прошедших в 2018-2021 годах, и событий в Грузии за последние месяцы.

Друзья говорили мне, что 900 тысяч — это очень много для правительства. Казалось, что я выглядел самым пессимистичным, но я думал, что четыре оппозиционные партии в сумме могут получить миллион голосов, и так мы победим. Однако на фоне последних событий, открыто прорусской платформы, я ни на мгновение не допускал, что правительство получит миллион или больше голосов или как-то потом сможет это оформить.

В отношении оппозиционных партий много критики, часть из которой справедлива: лень, отсутствие креативности, несогласованность, жизнь в иллюзиях и так далее. Но никто не смотрит на проблему глазами лидеров оппозиционных партий: 3 100 избирательных участков — нужно, чтобы на каждом участке был хотя бы один разумный и борющийся член партии; на протяжении четырех лет нужно поддерживать партийные организации и офисы в 73 районах. «Грузинская мечта» ищет таких людей, предлагает им должности, деньги и благосостояние для семьи. А если такой человек сотрудничает с оппозицией, ему придется работать без зарплаты, а членам его семьи — оставаться безработными и к тому же подвергаться притеснениям. Чем глубже мы уходим на периферию, тем тяжелее ситуация в этом отношении. Поэтому легко критиковать оппозицию, но гораздо труднее решить проблемы, стоящие перед ней. То, что партии в некоторых регионах не могут открыть офисы из-за нехватки средств, но все же преодолевает избирательный барьер, удивляет больше, чем низкие результаты на выборах».

Короче говоря, люди, которые ходят на поминки и на свадьбы в селах, не имеют никакого отношения ни к партиям, ни к НПО. Это реальность. Однако это не новая реальность, и не следует искать корень поражения в этом. Это следует помнить, когда мы критикуем партии.

Что касается причин [поражения на выборах], то их две – фальсификация и грузинские избиратели. Оба этих аспекта нужно разобрать.

1. Фальсификации. 

Я проработал в наблюдательных организациях девять лет, шесть из которых в Европейском Союзе и три в ОБСЕ. У меня много друзей, некоторые из которых сейчас наблюдали за выборами в Грузии. Когда наблюдатель подписывает контракт, в нем указано, что у наблюдателя нет права на публичные комментарии. Поэтому эти люди не могут говорить об этом персонально. Тем не менее они отправили индивидуальные отчеты с избирательных участков. Не буду углубляться в детали, но в целом можно сказать, что заявления, сделанные сегодня на конференции ОБСЕ в стиле «да, но может быть», не отражают тех индивидуальных отчетов, которые наблюдатели отправили с конкретных участков, где говорилось о тотальных нарушениях.

Карусели, перенос избирательных урн и аппаратов, запугивание, подкуп и так далее.

Это часть политической борьбы внутри ОБСЕ, чтобы друзья Грузии смогли полностью продемонстрировать масштаб фальсификаций. Это сейчас главный фронт для партий. Если нам предложат «выводы Тальявини» [результаты расследования комиссией Тальявини обстоятельств грузино-югоосетинского конфликта августа 2008 года], то бойкот парламента и призыв людей на акции протеста только маргинализируют оппозицию. К поражению добавится поражение, к нигилизму — нигилизм, и это будет очень выгодная игра для «Грузинской мечты». Поэтому никаких списков не следует отменять, если только не будет четкого отрицательного официального заключения.

2. Грузинские избиратели.

Много людей говорят, что вокруг них почти не было тех, кто поддерживал «Грузинскую мечту», и им интересно, кто же тогда отдал ей свой голос? Однако от многих я слышал: «Я отдам свой голос оппозиции, но я боюсь войны. Войны правда не будет?». Нужно признать, оппозиция пыталась выставить на выборах вопрос для референдума — Европа или Россия? В противовес этому, «Грузинской мечте» в значительной степени удалось изменить этот вопрос на «война или мир», где они представляли мир, а оппозиция — войну. Не хочу, чтобы это выглядело как «я же говорил», но я действительно говорил, что нам нужно было показать людям путь к мирному сосуществованию с Россией. Этого политические партии не сделали, и, к сожалению, на этих выборах доминировал страх войны.

Страх войны и негативное отношение усиливается также из-за того, что на фронте в Украине дела идут не так хорошо. Мягко говоря, Украина не излучает победу (как и наша оппозиция); в то время как Запад поставляет ей военную помощь «в час по чайной ложке» и измеряет до километра, где она может ударить по России, а где нет. Люди это видят, и это оказывает эффект.

Кроме того, объективно у нас есть двузначный экономический рост в 2022, 2023 и 2024 годах. В такие времена даже в демократических странах это дает правительству ощутимое преимущество. В нашем случае у «Грузинской мечты» появилось больше денег для раздачи людям, для подкупа или даже для собственного имиджа.

«Грузинской мечте» удалось жестко ограничить социальную базу протеста, в то время как нам не удалось объяснить обывателю, что угрожает государству, народу и обществу, если победит «Грузинская мечта». Это не так просто объяснить, когда большая часть населения ментально находится в состоянии средневековья, а сверху на нее накладывается советское наследие, где существует отношение господ и слуг.

Я всегда говорил — хорошо, что у нас нет нефти и газа, иначе здесь была бы стабильная автократия. Национальное богатство может быть правильно использовано лишь обществом с гражданским сознанием, как, например, в Норвегии. Мы там не находимся, мы намного ближе к Ближнему Востоку. Теперь, с помощью России, начинается экономический рост, и увеличенные ресурсы правительство использует против демократии так же, как автократические режимы используют газ и нефть.

Соответственно, люди проголосовали за мир, статус-кво и гарантированные 300 или 500 лари [около $110 — 180]. На другой стороне сегодняшнего «яйца» стоял «завтрашний цыпленок», выбор в пользу которого многие просто испугались сделать.

Еще одно: сейчас «Грузинская мечта» стала гораздо более стерильной, почти все подписывают всё, начиная от Бидзины и заканчивая рядовым координатором на участке. У них была самая мощная мобилизация, и то, что еще несколько лет назад не возможно было для обычного члена их партии, сейчас стало возможным.

Да, «Грузинская мечта» добавила примерно 250 тысяч голосов с помощью каруселей, запугивания и подкупа, но для объективности стоит отметить, что четыре оппозиционные партии получили всего 780 тысяч голосов. В этом результате, наряду с фальсификациями и запугиванием, необходимо увидеть и страх войны.

То есть, подводя итог, одна сторона — это фальсификации, а другая — объективные причины, которые в конечном итоге и дали 1,12 миллиона голосов в их пользу.

Наши расчеты, в том числе и мои, основывались на анализе выборов, проведенных до войны в Украине. Теперь оказалось, что мы находимся в новой реальности.

Что нам делать сейчас?

Если будет сделан четкий отрицательный вывод от ОБСЕ \ БДИЧ, бойкот парламента и уличные протесты абсолютно оправданы.

Но по политическим причинам более вероятно, что в заключении будет сказано: «Да, но, возможно, хотя в конечном итоге…». В этом случае и бойкот, и протесты приведут к маргинализации и нигилизму. Это уже дважды происходило на моей памяти, как во время правления Михаила [Саакашвили], так и сейчас при «Грузинской мечте».

Что нам делать?

Грузия — очень маленькая страна, и она практически полностью зависит от тех, с кем соседствует. Да, пока существует это окружение, Бидзина всегда сможет повторить тот же «трюк». Нам будет сложно изменить власть на национальном уровне.

Мы должны посмотреть правде в глаза и выйти из режима самоповреждения. Без правильной и реалистичной диагностики обязательно будет больше вреда.

На данном этапе, пока окружающая нас среда не изменится, мы должны постараться сохранить право свободно существовать в этой стране, чтобы самые талантливые и свободные люди не уехали в эмиграцию. На фоне такого огромного разочарования сейчас это наибольшая угроза. То есть для нас худший сценарий — это Россия и Беларусь; лучший сценарий — это Турция и Венгрия.

Как известно, в таком варианте оппозиция Венгрии контролирует муниципалитет Будапешта, а в Турции — все крупные города. В Грузии через год будут местные выборы. Оппозиция не должна закрывать избирательные штабы, а должна анализировать допущенные ошибки, и мы должны выиграть в крупных городах. Победа в локальных битвах в крупных городах возможна, хотя и не неизбежна. Для этого нужно работать, и это реалистичная цель. Если мы будем работать над этим и добьемся успеха, Грузии не грозит «белорусизация».

Должны выжить свободные медиа, сектор НПО и университеты. Каждому из них будут угрожать по отдельности, и все они должны быть защищены. Мы будем гораздо сильнее, если у нас будут большие города.

Люди просто покинут партии, если их не допустят в парламент, не трудоустроят в муниципалитетах, не откроют офисы и не заплатят зарплату. Без человеческих ресурсов мы не выиграем выборы.

Нам нужна не имитация кампании, когда лидеры посещают регионы и встречаются с тридцатью активистами, а встречи с людьми на поминках и свадьбах, чтобы мы смогли увидеть окружающий мир их глазами.

Офисы партий не должны закрываться. Напротив, их ресурсы должны укрепляться, и работа над победой на следующих местных выборах должна начаться уже сейчас.

Необходимо разработать и четко объяснить политику в отношении России. Должна быть обозначена цель, за которую люди будут бороться, у них останется надежда, и они не уедут из страны. Эта надежда и цель — победа в больших городах в следующем году.

Не нужны теории заговора, мы видели, как были сфальсифицированы выборы. Поэтому к следующему году мы должны быть готовы бороться этими методами. Тбилиси, Батуми, Кутаиси, Рустави должны быть «выиграны» — количество наблюдателей на участках этих городов должно быть удвоено, чтобы избежать каруселей и затруднить применение насилия.

Если мы не победим и в следующем году, это, вероятно, будет окончательное поражение, и с нами будут обращаться так, как обычно обращаются с теми, кто проиграл войну. Да, нас будут рассматривать как врагов и захотят выгнать из этой страны. Поэтому наша борьба в том, чтобы остаться в Грузии, — это бескровная война.

Автор - историк, профессор Тбилисского государственного университета

По материалам издания JAMnews