Не исключено, что выборы в Госдуму, которые пройдут в России в сентябре, приведут к новым протестам. Поводом могут стать как отказы зарегистрировать оппозиционных кандидатов, так и массовые фальсификации в ходе голосования. Известный политолог Аббас Галлямов рассказал в интервью «ЯмалPRO» о том, чем закончится думская кампания, потеряет ли Алексей Навальный популярность и кто может стать новым лидером протеста, чем опасна для Владимира Путина «белорусизация» России и в чем заключается главный страх президента.

Путин на баннерах не поможет «Единой России»

— В конце предыдущего года в СМИ прошла информация о том, что Кремль поставил перед «Единой Россией» цель — занять не менее двух третей мест в новой Госдуме. Реально ли это с учетом падения рейтингов партии власти?

— С электоральной точки зрения это невозможно. Рейтинги «Единой России», согласно данным «Левада-центра»*, уже упали до 27-28%, и будут падать дальше. На протяжении двух предыдущих избирательных циклов – в 2011 и 2016 годах — доминировал именно этот тренд: показатели одобрения «Единой России» в ходе кампаний не росли, а снижались. Чтобы приостановить падение, требовались самые серьезные усилия. Единороссам приходилось подключать к своим кампаниям Владимира Путина, но и это не вело к росту рейтингов, максимум — удавалось на время их стабилизировать.

Пока до выборов далеко, многие люди определяют себя как колеблющихся. Они не особо задумываются, как относятся к основным политическим силам. По мере приближения «дня икс» они начинают присматриваться к ситуации в стране, пытаясь определиться, за кого же им все-таки голосовать. Скорее всего, они откажутся поддержать «Единую Россию».

Уровень жизни снижается, недовольство бесконечным правлением одних и тех же людей растет. Коррупция, неэффективность, безнадега, а по телевизору — вместо обсуждения проблем страны бесконечные разговоры об Украине. Это не тот фон, который подтолкнет сомневающихся в сторону «Единой России».

Даже традиционный аргумент в пользу властей «а за кого еще, если не за них?» начинает работать не за, а против. Людей эта безальтернативность начинает злить, и если раньше они по ее поводу лишь разводили руками, то теперь все чаще начинают предъявлять к системе претензии. Посмотрите на показатели одобрения деятельности Навального — за прошлый год они выросли в два раза. В общем, даже если единороссы поставят во главе своего списка Владимира Путина, это ничего не изменит. Люди хотят чего-то нового, запрос на перемены колоссальный, а Путин – уже давно не новость. Все знают, что он президент и поддерживает «Единую Россию».

— А чего ждать от кандидатов-одномандатников «Единой России»? Как известно, выборы Госдумы проходят по смешанной системе: половина выбирается из кандидатов по федеральным спискам партий и другая — из кандидатов по одномандатным округам.  

— В большинстве округов победить кремлевские ставленники смогут только в стерильных условиях, если не будет конкуренции. Если состоится относительно честная кампания, они проиграют, потому что антирейтинг «Единой России» в среднем по стране уже выше, чем ее рейтинг. А вот если сильных оппозиционных кандидатов власти не зарегистрируют, то консолидации протестного электората может и не произойти. Он не увидит тех, за кого можно голосовать, и просто не придет на участки. Собственно, это та модель, которую Кремль использовал на протяжении предыдущих 20 лет правления Путина.

В этом году, однако, реализация данного плана может привести к взрыву протеста. Оппозиционные настроения в стране сильны: люди готовы выходить на улицы даже против ОМОНа, причем в большом количестве и по всей стране. Избирателя может разозлить сам факт отказа зарегистрировать оппозиционных кандидатов, как это было во время выборов в Мосгордуму в 2019 году. Сначала он выйдет на улицу, а затем случится что-то вроде «Умного голосования». Напомню, что по итогам тех московских протестов власти проиграли почти половину округов — и это при том, что ни один лидер оппозиции тогда не был зарегистрирован.

Роль электоральных султанатов возрастет

— Сколько мандатов «Единая Россия» может получить по итогам выборов?

— Если вывести за скобки прямые фальсификации, то более чем на треть единороссам рассчитывать не приходится. Все, что выше трети, на мой взгляд, будет говорить о том, что результат нечестен.

— Станут ли отдельные российские регионы оплотом «Единой России»? Допустим, Ямал, который на выборах показывает традиционно высокую поддержку действующего президента и партии власти. И скажется ли это на общем результате выборов?

— Электоральные султанаты, конечно, будут (в так называемые электоральные султанаты входят регионы, дающие на выборах аномальные результаты по явке и рейтингам партии и кандидатов от власти – ред.). Собственно, только на эти регионы власть и может полагаться, поэтому их роль возрастет. Их опекают, о них заботятся. Башкирии, например, недавно подарили контрольный пакет акций только что национализированной Башкирской содовой компании. Если бы не выборы, думаю, региону ничего бы не досталось, федералы сами бы все освоили.

— То есть можно ожидать, что ямальских избирателей начнут обрабатывать еще больше, а объем фальсификаций увеличится?

— Да, везде, где административный ресурс сможет хоть что-то выжать из ситуации, он будет стараться больше обычного. Надо ведь будет компенсировать рейтинговые потери. Если раньше власть устраивала нарисованная явка, например, в 70%, то теперь она будет требовать все 90%. Султанатам придется попотеть — за себя, и за того парня. Зато есть шанс, что что-нибудь с барского плеча перепадет.

— Ранее политолог Александр Кынев отметил в интервью нашему изданию, что на Ямале отсутствует реальная политическая конкуренция. «Живой жизни», по его словам, тут нет, и поэтому регион не интересен оппозиции. Как вы считаете, можно ли ожидать зарождения политической конкуренции в ЯНАО?

— Политическая конкуренция будет расти везде, в том числе и на Ямале. Протестные настроения усиливаются и обязательно начнут появляться люди, которые будут их выражать. Понятно, что в ЯНАО более консервативная среда, более вязкая и неудобная для оппозиции, но все-таки округ – часть России, а не отдельное государство.

Условно говоря: если режим надоел значительному числу жителей Ивановской области, примерно то же самое происходит и в ЯНАО. Может быть, просто с некоторым отставанием. Я хорошо знаю ситуацию в некоторых других регионах, по своей внутренней логике и структуре похожих на округ, – ситуация для властей в них ухудшается.

— Тем более, жить в ЯНАО лучше не стали.

— Конечно. Падение уровня жизни наблюдается везде, в том числе и у вас. И сверхцентрализация, когда из регионов все ресурсы выкачиваются в Москву, для ямальцев является более раздражающим фактором, чем для жителей других, более бедных, регионов. У них ведь больше всего забирают. Кроме того, на ямальцев также, как на всех россиян, производят негативное впечатление унылые надоевшие лица единороссов и агрессивная архаичная риторика силовиков.

— Вы отметили, что объем фальсификаций на выборах в регионах может вырасти. Стоит ожидать разгула беззакония или же власти возьмут себя в руки, чтобы сохранить хотя бы видимость легитимности голосования?

— До конца никогда не знаешь, окончательно они там готовы пуститься во все тяжкие или нет. Остается надеяться, что здравый смысл победит, и к властям придет понимание того, что даже если «Единая Россия» получит меньше половины мандатов, это не станет трагедией. Конечно, это будет неприятно для нынешнего Кремля — он привык, что Дума штампует все, что ему нужно. А без большинства придется договариваться, формировать коалиции с другими прошедшими в парламент партиями — но ведь все они, в конце концов, вполне себе системные и диалог с ними вести можно. Да, кремлевским политическим менеджерам будет сложнее, но, в конце концов, хватит халтурить — можно и поработать. По крайней мере, это не закроет ворота в будущее напрочь. Появится возможность удержать ситуацию под контролем, не доводя ее до взрыва.

Надо понимать, что если в Госдуме появится настоящая политика и реальная конкуренция, возникнет шанс, что страну не взорвет в конце концов так называемая «улица». Определенное число негативно настроенных по отношению к системе людей, увидев, что их точка зрения представлена в Госдуме, станут чуть менее радикальными.

Парламент – это механизм политического представительства, созданный для того, чтобы сделать людей лояльными по отношению к системе. Если парламент станет реальным, а не декоративным, у власти возрастут сложности на тактическом уровне, но сами антисистемные настроения будут слабеть. Люди будут видеть, что их интересы представлены в системе, что она не безнадежна.

В общем, есть надежда, что Кремль сейчас бряцает оружием, но в итоге откажется от наиболее реактивных сценариев и не будет слишком агрессивно переписывать результаты выборов. Хотя необходимо признать, пока все выглядит так, будто власти собираются идти по беспределу, по белорусскому сценарию — несмотря на то, что он очевидно тупиковый.

Режим в одночасье не свергнуть – это иллюзия

— К выборам также готовятся сторонники Алексея Навального, которые призывают россиян поддержать их главный политический проект — «Умное голосование». С его помощью оппозиционеры намерены провести в Госдуму несколько десятков независимых депутатов. Насколько эффективным окажется этот механизм, когда сам Навальный сидит в тюрьме, а его штабы закрыты и объявлены вне закона?

— Сами по себе штабы для «Умного голосования» не нужны. Нужен авторитетный политический лидер, который скажет: «Вот кандидаты, за которых я призываю голосовать, чтобы нанести максимальный урон единороссам». Если сидя в тюрьме, Навальный сумеет сформировать такой список и передать его на волю, то он разойдется по стране без всяких штабов. У нас не менее 20% населения внимательно следят за политической жизнью. «Список Навального» мимо них никак не проскочит, они и разнесут его по социальным сетям.

Тут есть другая проблема. Как справедливо отметил на днях мой коллега Константин Калачев (российский политтехнолог, руководитель «Политической экспертной группы» — ред.), во время выборов в Мосгордуму в 2019 году «Умное голосование» показало такую высокую эффективность, что возник риск – как бы она не сыграла злую шутку с оппозиционными кандидатами. Вместо того, чтобы вести собственные полноценные кампании в округах, кандидаты могут теперь сесть и ждать «Умного голосования». И это плохо: если на территории нет протестной кампании, а потом появится список, то какая-то часть протестных избирателей не придет на участки, потому что у них не будет ощущения такого, знаете, «всенародного восстания» против властей. «Умное голосование» – это способ канализировать оппозиционную энергию, но это не есть механизм эту самую энергию порождающий. Оппозиционную энергию создает деятельность несистемных кандидатов.

— В этом году в стране уже прошли три митинга в поддержку Алексея Навального. Последний состоялся в апреле под лозунгом «финальная битва добра со злом». Но, как отметили многие, изменить ситуацию коренным образом не удалось: Навальный по-прежнему за решеткой, а в отношении его сторонников возбуждаются все новые уголовные дела. Чего не хватило оппозиции?

— Не должно возникать иллюзий, что можно взять и в одночасье свергнуть режим. Он слабеет, конечно, но еще достаточно крепок и как минимум до 2024 года продержится. Оппозиционеры должны настроиться не на «стометровку», а на длинный марафон, который надо будет бежать несколько лет. Но революции вообще не происходят в одночасье — в подавляющем большинстве случаев они делаются годами и даже десятилетиями.

Сейчас у оппозиции нет оснований ни для чрезмерного оптимизма, ни для чрезмерного пессимизма. Процесс идет примерно так, как он должен идти. Если сравнивать с тем, что было несколько лет назад, очевидна динамика не в пользу властей. Симпатии населения падают, протестные настроения растут.

Да, элиты еще вполне консолидированы, но эффективность государственного аппарата настолько низка, что никаких надежд на то, что он вдруг начнет работать и обеспечит развитие страны, нет. А раз нет такой надежды, то нет никаких сомнений в том, что легитимность режима будет снижаться дальше — в том числе и в рядах силовиков.

Когда вы оцениваете эффективность протеста только через призму количества людей, вышедших на улицу, вы совершаете ошибку. Надо понимать, что главная форма протестного действия — это голосование. Если в регионе по призыву Волкова (соратник Алексея Навального Леонид Волков – ред.) на улицу вышло пять тысяч человек, это не значит, что этой цифрой количество протестно настроенных избирателей и ограничивается. Нет, конечно.

Эти десять тысяч — ядро протеста. Люди, которые настолько ненавидят режим, что готовы в борьбе с ним рисковать своим благополучием. Но подавляющее большинство обывателей не столь пассионарно и драться с ОМОНом боится. А вот проголосовать против «Единой России» — может вполне. Это действо не требует чрезмерного мужества.

Вы, конечно, скажете, что выборы фальсифицируются, а я отвечу, что у фальсификаций есть цена. «Болотная» показала, что безнаказанно фальсификации большого масштаба не проходят. Во всяком случае в ситуации, когда общий уровень недовольства ситуацией в стране растет.

Речи о том, что Навального забыли, не идет

— Алексей Навальный стремительно превратился в главного врага действующего режима. Еще год назад он ездил по регионам, а его штабы, пусть и с регулярными нападками, продолжали работать. Но буквально за полгода произошло серьезное закручивание гаек. Почему? Власть серьезно испугалась?

— Конечно. Падение рейтингов «Единой России» заставляет действовать: оставишь Навального на свободе, так он эти 27–28% через год превратит в 15%. Сильная болезнь требует сильного лекарства. Пока можно было терпеть Навального и его сторонников, власти терпели. А когда появилась серьезная опасность проигрыша, пришлось пойти по жесткому сценарию. Путин сам по себе человек не кровожадный. Это не Лукашенко. Путин — не сторонник применения грубой силы без необходимости и начинает подключать ее только в крайнем случае, когда по-другому удержать власть не получается. Пока можно было, он пытался действовать с помощью политического инструментария. А когда стало понятно, что политический инструментарий терпит неудачу, подключил силовой блок.

— Что будет с Алексеем Навальным? Вы не раз отмечали, что власть своими нападками только укрепляет его авторитет, превращает в «сакральную жертву». Можно ли ожидать, что популярность политика сохранится и даже увеличится? Или, напротив, затухнет, но на политической арене появится новый оппозиционный лидер?

— Будут реализовываться оба сценария, и какой из них победит, не скажет сейчас никто. С одной стороны, Навальный действительно сакрализуется, а с другой, постепенно исчезает из текущей повестки. Последнее ведет к тому, что запрос общества на активную повседневную оппозиционную деятельность оказывается не удовлетворен, и это создает спрос на новых лидеров. Классический сценарий того, как, сидя в тюрьме, стать безусловным лидером оппозиции, — это история Манделы (известный политический и государственный деятель Нельсон Мандела, отсидевший 27 лет в одиночной камере и ставший после этого первым чернокожим президентом ЮАР – ред.). Но на самом деле его путь к успеху не был простым, да и получился он во многом благодаря простому стечению обстоятельств.

Поначалу, после того, как Манделу отправили за решетку, он был забыт, и без малого двадцать лет просидел в безвестности. После него сменилось, как минимум, два поколения лидеров африканского освободительного движения, и, если бы они преуспели, Мандела так никогда в большую политику и не вернулся бы. К счастью для него, его преемники оказались недостаточно эффективными и потерпели поражение. Возник вакуум: протестные настроения росли, запрос на перемены усиливался, а лидеров не было. И тут как раз кстати пришелся юбилей Манделы. Международная общественность начала его чествовать и присваивать награды, а международная пресса – писать о нем. Благодаря этому внешнему фактору, и сами африканцы вспомнили о Манделе, стали выходить с его портретами на улицы. Так культ и возник.

Я не исключаю, однако, что если бы не цепочка совпадений, то этого бы не произошло. То же самое и с Навальным. Спрос на критику властей растет и, возможно, появится кто-то, кто заменит Навального в оппозиционном общественном мнении. Если же никого сопоставимого с ним по масштабу не возникнет, то его статус будет только укрепляться, а влияние возрастать.

Как нового лидера оппозиции теоретически можно рассматривать Земский съезд, который собирает в ближайшие дни Юлия Галямина (политик, депутат, преподаватель – Ред.). У него есть несколько плюсов. Во-первых, это коллективная структура, а значит, давно уже отравляющий российской оппозиции жизнь вопрос о том, кто главный, в случае с ней можно на время отложить. Во-вторых, эта  структура объединяет не просто недовольных режимом граждан, она представляет собой союз независимых муниципальных депутатов — то есть объединение людей, оформленных в институт. А полноценная революционная борьба, как известно, как раз и начинается там, где возникает институциональный конфликт.

Важно и то, что Земский съезд – это не столичная придумка, а «глас регионов»: это манифестация того самого «глубинного народа». В общем, есть аргументы, чтобы рассматривать эту структуру как новую колыбель протеста, нового потенциального лидера или, как минимум, координатора оппозиции. Но, может быть, ничего из этой истории и не выгорит, не знаю.

В общем, по какому сценарию пойдет история с Навальным дальше, сейчас вам никто не скажет. Но пока речи о том, чтобы его забыть, не идет. Новости о том, что с ним происходит в колонии, тут же становятся главными, все обсуждают именно их.

Путин привык упиваться народной любовью

— В соцсетях звучат разные оценки происходящего. Многим россиянам текущая ситуация напоминает репрессии и преследования советского периода. Они сравнивают массовые задержания ученых после апрельского митинга с известным делом врачей. Часть россиян уверены, что дальше будет только хуже. Чего ждать? Неужели всех неугодных пересажают, чтобы остальные молчали и боялись?

— Исключать этого нельзя. Нынешние тренды говорят о том, что мы движемся в сторону «белорусизации» России. Но, повторюсь, есть надежда, что власти не пойдут по этому пути до конца. Не потому даже, что они такие добренькие, нет. Просто это путь тупиковый. И не только с точки зрения долгосрочных перспектив развития страны. Он тупиковый и для самого Путина, который в результате реализации этого сценария может оказаться заложником силовой корпорации. Пока президент опирался на народ, правил с помощью политического инструментария, силовики были под ним.

Но если они поймут, что вся власть Путина держится теперь только на них, то никаких причин подчиняться ему у них не будет. Тогда не Путин, а силовики будут определять, кому будут доставаться контракты на поставки газа и кто какие мосты должен строить.

Президент Белоруссии Александр Лукашенко недавно уже оказался вынужден принять закон о том, что в случае его смерти власть перейдет к Совету безопасности. Это уступка силовой элите, он впал от нее в зависимость. Силовики спасли Лукашенко во время протестов прошлой осени, и сейчас он становится декоративной фигурой. Я не знаю, кричат ли они уже на него во время внутренних совещаний, но вполне может статься, что да. Если еще нет, то скоро это начнется. Ну, либо возможен противоположный вариант: Лукашенко будет вынужден своих силовиков чистить — примерно так же, как это делал Сталин.

Вообще надо понимать, что именно нежелание впасть в чрезмерную зависимость от силового блока заставляет авторитарных правителей во всем мире сохранять институт выборов и терпеть все эти игры в демократию. На самом деле ведь нелегитимный правитель — легкая жертва для заговорщиков, об этом еще Макиавелли писал. Опасность заговора при авторитаризме — вещь абсолютно реалистичная. Профессор Йельского университета Милован Сволик подсчитал, что из тех диктаторов, которые правили с 1946 по 2008 годы и лишились своих должностей в результате каких-то неконституционных действий, две трети были свергнуты не в результате народного восстания, а с помощью собственных элит. По мере утраты руководителем статуса общенационального лидера шанс на подобный вариант развития событий возрастает.

— Путин теряет позиции народного лидера?

— Да, он перестал быть безусловным лидером. Формально деятельность президента пока еще одобряют свыше 50% россиян. Но электоральный рейтинг и показатель одобрения деятельности – разные вещи. Одобрение деятельности – это, скорее, реакция на текучку. Человеку звонит социолог и спрашивают: «То, что делает Путин – хорошо или плохо?» Респондент вспоминает последние новости: выступление президента перед Федеральным собранием — все эти социальные выплаты семьям, покупка машин скорой помощи для сельских ФАПов, ремонт корпусов пединститутов и т. д. Вспомнив все это, респондент и отвечает, что одобряет деятельность президента. Ну, а чего бы не одобрить? Из того, что люди в новостях видят, никаких плохих выводов о деятельности Путина не сделаешь. Но тот же самый человек, когда его спрашивают, хочет ли он голосовать за Путина, уже говорит, что не хочет.

Сейчас электоральный рейтинг президента упал примерно до 40 процентов, и это гораздо более важный показатель, чем «одобрение деятельности». Это не оценка увиденного в новостях, это выбор человека, основанный на его собственных ощущениях от жизни.

— Как вы думаете, какие мотивы движут Владимиром Путиным? Почему ему важно любой ценой удержать власть?

— Главный движущий им мотив — это боязнь показаться слабым. Он, как и большинство его окружения, травмирован опытом распада СССР и считает, что тот стал результатом слабости Михаила Горбачева. Путин больше всего боится войти в историю как слабак, упустивший доставшуюся ему власть. Поэтому сверхцель для него — выглядеть крутым мачо. Есть, конечно, и другие — более естественные — желания. В частности, потребность в безопасности. Путин не хочет по итогам своего правления оказаться под судом или в тюрьме. Отсюда и неспособность уйти. Есть еще потребность в народной любви. Он привык ею упиваться, ему это нравится. Именно поэтому переход к «белорусскому варианту» не отвечает его внутренним потребностям.

Россиянам не нравится превращение страны во всемирное страшилище

— Как вы оцениваете одни из последних публичных речей Владимира Путина – обращение к Федеральному Собранию и выступление 9 мая. В них прозвучал одинаковый посыл – противостояние России и коллективного Запада. «Российские власти ответят на провокации западных стран, которые «цепляют» Россию», — заявил президент.

— На самом деле, это было не единственным и даже не главным мотивом послания Путина Федеральному собранию. Оно могло быть более агрессивным, однако Путин сделал акцент на другом — он рассказывал, как будет экономику поднимать, какие выплаты получат люди и какое оборудование – больницы. Большая часть выступления президента была посвящена именно этим вещам – в нем не так уж много было внешней политики. Внутренней политики так вообще не было. Путин демонстративно отказался поддержать нынешний репрессивный курс лично.

Он пустил силовиков по следу оппозиции, но сам пытается реализовывать другую политическую повестку — более позитивную. Это дает надежду, что в какой-то момент он остановит своих правоохранителей. Путин не хочет идти по пути Лукашенко, который окончательно превращается из правителя в рупор силовиков, пресс-секретаря силового блока.

Вообще надо иметь в виду, что агрессивная пропаганда становится все менее результативной. Президент это понимает и не торопится стать еще одним, условно, Соловьевым. У Путина есть куча пропагандистов, которых он отправил выполнять грязную работу, но сам ее делать не спешит.

— А россияне согласны жить по сценарию, который им навязывает пропаганда – постоянной вражды и противостояния с окружающим миром?

— Не согласны, и это показывают социологические опросы. Например, исследования группы Сергея Белановского говорят о том, что наблюдается эрозия базы поддержки внешнеполитического курса страны. Меняется, например, отношение россиян к Америке. Согласно данным опросов «Левада-центра»*, число россиян, которые отрицательно относятся к Штатам, упало довольно заметно. Сегодня соотношение людей, которые позитивно относятся к Америке, сопоставимо с числом тех, кто относится к ней негативно. А ведь еще несколько лет назад количество негативно настроенных к Америке жителей страны приближалось чуть ли не к 100%.  Людям не нравится маргинализация России, превращение ее во всемирное страшилище, которым детей пугают.

— Тем не менее многих россиян, похоже, текущая ситуация устраивает. Они считают, что если не лезть в политику, заниматься своей жизнью, а власть критиковать разве что на кухне, то дубинки Росгвардии их не настигнут. Насколько верна такая позиция?

— Если людей устраивает, что уровень жизни в стране из года в год падает, они могут и не выходить на улицу. Люди ведь почему выходят? Потому что считают, что по-другому жизнь уже не изменить. Они полностью разочаровались в политической системе и понимают, что улучшить свою жизнь в ее рамках не смогут – надо ее полностью менять. Людям настолько хочется изменить свою жизнь, что они готовы рисковать получить палкой по голове.

*По решению Минюста России «Левада-центр» включен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента