Владимир Путин набрал больше 76% при явке более 67% Впервые в истории российских выборов кандидат от власти победил, отказавшись от агитационной кампании и публикации программы. Путин выступил как антикандидат, стараясь не упоминать выборный процесс вообще. Из самого дня голосования Кремль постарался сделать народное гуляние с элементами волеизъявления. Власть пошла на эксперимент и отказалась от формальных демократических ритуалов, которые до этого старалась соблюдать.

Программы в памяти

Впервые за историю российских президентских выборов их победитель обошелся без публикации предвыборной программы. Кампанию выиграл человек, о планах которого мы мало что знаем: вроде бы собирался делать новые ракеты и развивать цифровую экономику, на Марс полетим и что-то еще. Никаких обещаний Владимир Путин не давал, а его агитация даже не убеждала граждан голосовать, то есть, в прямом смысле, не агитировала.

Во время предыдущих кампаний планы и обещания обнародовали и сам Путин (2000, 2004 и 2012 годы), и Дмитрий Медведев (2008 год), и Борис Ельцин (1991 и 1996 годы). Некоторые пункты из этих программ, пусть и самые общие, мы помним до сих пор. Владимир Путин в 2004 году обещал удвоить ВВП. «Свобода лучше, чем несвобода», — обнадеживал избирателя в 2008 году Медведев, обещая развивать экономику на базе «четырех И» — институты, инфраструктура, инновации и инвестиции. Программы хотя бы в общих чертах рисовали образ будущего и давали избирателям надежды. Их публикация была для кремлевского кандидата обязательным ритуалом, формальной, но необходимой процедурой. Программы были частью декоративной демократии, доказательством, что в России все-таки проходят выборы. Пусть противники выдвиженца власти полностью управляемы, никогда не переходят заданных в Кремле границ, но формально конкуренты есть — альтернативность голосования соблюдается. Граждане опять же голосуют не за просто так, а за конкретные обещания, и их выбор можно было объяснять логически.

Отказ от программы в 2018 году стал хорошо заметен еще и потому, что весь 2017 год Кремль грозился показать россиянам новый образ будущего, а его презентация в программе — самый логичный и беспроигрышный ход. Политизированная часть общества тоже давно ждет от власти ответа на вопрос: в какую сторону сейчас идет страна? Что будет с экономикой — будет ли в ней увеличиваться доля государства, или, наоборот, бизнесу дадут широкие свободы? Что будет с политикой, ведь периодически появляются слухи о переформатировании структуры власти и конституционной реформе? Гайки закрутят еще сильнее или ослабят? Ответа граждане не дождались.

Кремль предлагает считать программой послание президента Федеральному собранию, но это, скорее, антипрограмма. Будущему в его речи была посвящена малая часть: Путин намекнул на некие налоговые маневры (скорее всего, в сторону повышения) и анонсировал дискуссию о повышении пенсионного возраста.

Отказ от публикации программы или хотя бы попыток ее сформулировать ведет к еще одному интересному следствию. Свод обещаний кандидата — это одно из объяснений его результата на выборах, на вопрос «а что стоит за процентами?» всегда можно ответить: планы поднять пенсии и зарплаты, облегчить жизнь бизнесу и так далее. Зафиксируем, что сейчас это свидетельство Владимиру Путину не очень-то и нужно.

Интересно, что по опросу ВЦИОМ россияне знакомы с несуществующей программой президента (эти же люди, видимо, за программу Путина и проголосовали). Этот результат можно трактовать двояко: с одной стороны, публикуй не публикуй — все равно знакомы, а значит, и обещать ничего не нужно. С другой — программа считается гражданами обязательным пунктом в агитации кандидата, и на всякий случай они говорят, что знакомы с планами выдвиженца власти: стабильность, молодым работу, старикам заботу — в общем, все, что Путин всегда предлагал.

Выборы без кандидата

Отошел президент и от других традиций. Настоящей агитации «за Путина» в кампании так и не было — штаб провел очень мало чисто выборных мероприятий, а на главном из них, митинге в Лужниках, сам Владимир Путин назвал акцию «митингом за Россию», о выборах и голосовании он не говорил. Не звучало ничего подобного на митинге в Крыму 14 марта. Путин выступал на нем как президент, а не как кандидат, поблагодарил крымчан за демонстрацию «настоящей, а не показной демократии» (эту цитату мы запомним). В агитационных роликах кандидат появляется на считаные секунды, нет даже призывов голосовать за Путина. Нет их и на билбордах кандидата от власти, более того, на них не указана его фамилия — только портрет. Главный лозунг ни к чему не призывает, он констатирует: «Сильный президент — сильная Россия». Место агитационных роликов заняли фильмы в интернете — «Миропорядок» и «Путин» в двух частях, — где президент с удовольствием вспоминает былые дела. Пропаганда давала понятный сигнал: Владимир Путин уже историческая личность, про которую надо байопики снимать, зачем же тут агитация?

Кампанию по выборам президента уже успели прозвать «кампанией без кандидата»: в середине февраля Владимир Путин заболел, отменил поездки и встречи. Наблюдатели увидели в этом знаки: а что если болезнь мнимая, а президент просто не хочет участвовать в предвыборной гонке? Однако болезнь прошла, Путин стал активно ездить по стране, и оказалось, что ритуальные процедуры добавляли ему именно столько кандидатскости, сколько это было нужно.

Строго говоря, даже сама процедура голосования усилиями власти превратилась в свою противоположность, стала чем-то побочным. На первый план вышли народные гуляния, распродажи продуктов по бросовым ценам и лотереи. «Народный стол — народный выбор», — называлась акция с дешевыми продуктами в Хабаровском крае, и этот порядок отражает попытки выстроить новую иерархию: пришел за снедью на стол и заодно сделал выбор. В сеть попали методички, по которым явку на предприятиях обеспечивали постоянным напоминанием сотрудникам о выборах, причем за приход на участки были назначены ответственные. Сама процедура голосования за проект будущего ушла на второй план.

Настоящая демократия

Для российской политики это новая расстановка. Понятно, что на предыдущих выборах никакой реальной конкурентной борьбы не шло, но кандидаты от власти вступали в коммуникацию с обществом. Они просили у избирателей поддержки. Пусть это и было декорацией, но кандидат предлагал обществу заключить договор и агитировал за него подписаться. Сейчас такого договора гражданам Кремль не предлагает и не считает нужным советоваться с обществом о своих планах.

Президент видит себя правителем по умолчанию: с его лицом и фамилия и призывы не нужны, всем все понятно, ставьте галочку и идите домой.

Оказалось, что так можно. Антикампания Владимира Путина образца 2018 года и победа в ней антикандидата, в принципе, за него дает образ будущего. От «показной», процедурной демократии Кремль отказывается в пользу демократии «настоящей». Заключается она в том, что граждане по умолчанию поддерживают власть без всяких декораций и ритуалов, их достаточно оповестить о времени и месте голосования и задать простой референдумный вопрос: «да или нет». Вроде бы задумка сработала: пришли и ответили «да» (ну или «нет» Собчак и Грудинину).

Ничего не обещав, Путин все равно сумеет обмануть ожидания избирателей. Россияне умеют и любят спрашивать с власти за перемены в социальной сфере
Однако отказ от ритуалов — обещаний и агитации — в будущем приведет к неприятному для Кремля эффекту. Граждане не зря говорили, что знакомы с программой кандидата Путина: они сами сформулировали свод обещаний и превратили Путина в знакомого им популиста. Однако вряд ли патерналистский электорат, голосующий за Путина, вписал в свод обещаний пенсионную реформу или повышение налогов.

Ничего не обещав, Путин все равно сумеет обмануть ожидания избирателей. Россияне умеют и любят спрашивать с власти за перемены в социальной сфере (пример тому — монетизация льгот 2005 года), однако в новой кремлевской «настоящей демократии» такое право вряд ли им положено. Это разное понимание общественного договора, и коммуникация граждан и власти станет одной из главных проблем нового срока старого победителя. Путин стал кем-то самодостаточным, не требующим поддержки общества, как раз тогда, когда с гражданами придется разговаривать.